Петроград на Камышинке

Петроград на Камышинке

автор: С. А. Мезин

В начале царствования Петра I на прилегающих к Саратову территориях было основано два новых города — Петровск и Дмитриевск (ныне Камышин). Последний был расположен на Волге, примерно на полпути между Саратовом и Царицыным. На заре своей истории Дмитриевск-Камышин знал периоды бурной строительной деятельности и полного запустения. Думается, что именно «одиночество» этого города-крепости — отсутствие обжитой округи и удаленность от других центров городской жизни — были источником перипетий, которые он пережил в петровское время.

Память о событиях далекого прошлого, которая едва теплилась у местного населения, была облечена в письменную форму не ранее начала XIX в. в виде так называемой Камышинской летописи 1. Большая часть этого своеобразного источника посвящена петровскому времени. Однако источниковедческий анализ летописи, произведенный современными исследователями, свидетельствует о том, что поздние воспоминания, положенные в основу памятника, не отличаются точностью и требуют тщательной проверки. Этот фольклорный в своей основе источник испытал влияние письменной традиции, что еще больше отдалило его содержание от исторических реалий.

Научное изучение прошлого Камышина началось в конце XIX в. историками-любителями Саратовской ученой архивной комиссии, в частности С. А. Щегловым 2. Материалы по истории Камышина и строительства здесь Волго-Донского канала были обобщены А. Н. Минхом в статьях «Камышин» и «Канал Петра Великого» в «Историко-географическом словаре Саратовской губернии» 3.

Однако эти авторы, касаясь ранней истории города, некритически пересказывали Камышинскую летопись 4. В большей или меньшей степени это характерно и для краеведческих работ более позднего времени 5. Наиболее основательное исследование по истории строительства Волго-Донского канала на рубеже XVII—XVIII вв. принадлежит С. В. Бернштейн-Когану 6.

Между Иловлей и Камышинкой издавна существовал волок, которым в XVI—XVII вв. пользовались «воровские казаки» для нападения на волжские караваны. Это место, по свидетельству А. Олеария, «считается крайне опасным в отношении разбойников»7. Для защиты Волжского торгового пути в устье Камышинки уже в первой половине XVII в. устраивался летний острожек 8, а в 1668 г. английский полковник Томас Бейли построил здесь небольшую крепость9, которая изначально называлась Камышенка и находилась на левом высоком берегу небольшого волжского притока. В 1670 г. первоначальная крепость была полностью разорена войском С. Разина и перестала существовать10.

В 1695 г. царская флотилия, направляющаяся под Азов, застала в устье Камышинки лишь городище. В походном журнале была сделана запись:

«5 июня «в 7 часу прошли речку Камышенку и место, где бывал город Камышенок, которой разорил Стенка Разин, а та речка впала с правой стороны; против той речки остров Камышенской»11.

После взятия Азова в 1696 г. вопрос об устройстве удобного Волго-Донского пути и его охране становится особенно актуальным. Управляющий приказом Казанского дворца князь Б. А. Голицын в 1697 г. «ходил водою и был в Понизовых городех. И на Царицыне (точнее на Камышинке. — С.М.) хотели перекопывать реку, а посошных людей было всех городов 35 000. И ничево они не сделали — все простояли напрасно»12. По-видимому, недоброжелательный к Голицыну Желябужский неправ: именно в 1697 г. была возобновлена крепость на Камышинке под названием Дмитриевск, и началось строительство канала между Иловлей, впадающей в Дон, и Камышинкой, впадающей в Волгу. Одно из ранних описаний Дмитриевска, исходившее от местных властей, датирует основание города 1697 г., а строителем его называет князя Б. А. Голицына 13.

Вышеупомянутая Камышинская летопись датирует царский указ о создании Дмитриевского полка, переселенного затем на Камышинку, 1692 г., однако сообщаемые при этом детали носят вымышленный характер, что ставит под сомнение и дату, и само событие. Документально подтверждается лишь происхождение первопоселенцев Дмитриевска из городов и уездов Казанского Поволжья14. Наиболее вероятной представляется версия, что крепость получила название Дмитриевск по «первосозданной церкви великомученика Дмитрия»15.

Мнение о том, что город назвали по поселенному здесь в 1697 г. полку служилых людей (а полк был назван по особо чтимой в Казани иконе св. Дмитрия Солунского), выглядит менее убедительным, ибо отдельного Дмитриевского полка в петровское время, по-видимому, не существовало16.

Факт заселения Дмитриевска в 1697 г. подтверждался надписью на иконе Богоматери, хранившейся в Камышинском Троицком соборе, о которой упоминал А. Н. Минх 17.

Возможность закладки крепости еще в 1696 г., до переселения сюда служилых людей из Среднего Поволжья, маловероятна 18. Рассказ летописи о том, как будущие жители Дмитриевска обманом увезли из Казани иконы и церковную утварь19, едва ли заслуживает доверия. Не подтверждается источниками и летописное известие о том, что в новопостроенном городе была заложена каменная церковь Казанской Божьей матери, которая так и не была завершена. Но известно, что первая деревянная церковь в городе была посвящена велико мученику Дмитрию Солунскому — в нее еще до 1699 г. астраханским митрополитом Сампсоном был послан протопоп20.

В 1699 г. по «жалованной ...Петра Великого грамоте, по переведении в новопостроенный тогда город Дмитриевск из Казани служилых людей отведена округа по нагорной стороне от Еруслана на низ до Шишкина буерака и по луговой стороне против того ж»21. Земля использовалась для выпаса скота, а позже — для хлебопашества.

Возрожденный город Дмитриевск находился на высоком левом берегу Камышинки. Его описание оставил К. де Бруин, побывавший здесь 16 мая 1703 г.:

«До захождения солнца проплыли мимо города Камышина, начатого постройкой всего четыре года тому назад и уже значительно обстроенного. Город этот довольно обширен, окружен земляным валом, над которым и тогда беспрестанно работали. На житье сюда прибыли уже из Москвы до 4000 семей. Гора, на которой построен город, особенно возвышена к стороне реки, обрывиста и чрезвычайно скалиста. Поблизости города, слева бежит речка Камышенка, текущая к западу... На другой стороне Камышенки сооружали и крепость, окруженную земляным валом, над коим и теперь работали, но сооружение это плохо продвигалось вперед, потому что рабочие не вы носили тягости работ по причине дурного здешнего климата» 22.

Этому описанию не противоречит известие Камышинской летописи: город «был... обрыт валом и кругом обнесен был полисадом. И по местам сделаны были земляные батареи, на которые поставили пушки, привезенные из Казани. И на всех четырех сторонах города для въезду устроены были четверо ворот...»23.

Подлинные документы петровского времени свидетельствуют о том, что в городе было не менее трех проездных воротных башен, на которых были установлены пушки: Московские ворота, Иловлинские и Казанские. Кроме проездных существовали и глухие башни-«роскаты» — «большой роскат» и еще два «роската» возле Московских и Казанских ворот, а также «большой роскат на Лубянке». Внутри города имелись укрепленные постройки — воеводский двор, «государев двор» (на нем могли останавливаться послы и другие государевы агенты, следовавшие по Волге), тюрьма, «осадный городок» с башней24.

Еще один ценный источник по ранней истории города — это карта проектируемого канала между реками Иловлей и Камышинкой из атласа К. Крюйса «Новая чертежная книга, содержащая великую реку Дон, или Танаис...», выпущенного в Амстердаме в 1704 г. Здесь по обеим сторонам устья Камышинки показаны городские поселения с регулярной планировкой и укреплениями с многочисленными бастионами.

При всей условности изображения можно заметить, что укрепленное поселение на левом берегу речки гораздо больше правосторонней крепости. Обращают на себя названия: левобережное поселение названо «Камышенка-город», а правобережная крепость — «Петр-город».

Приведенные источники позволяют сделать некоторые наблюдения. На рубеже XVII—XVIII вв. город на Камышинке переживал строительный бум. Численность населения, приведенная К. де Бруином, как и сведения о сгоняемых сюда со всей страны «посошных людях», свидетельствуют о том, что здесь искусственно была создана концентрация населения, сравнимая по численности с самыми значительными городами России того времени. Очевидно также, что в ходу были различные названия поселения: Камышинка (Камышенка), Дмитриевск (Дмитриев), Петр-город. Последнее название, применяемое к правобережной крепости, вскоре вышло из употребления. В официальных документах петровского времени город называли Дмитриевском.

В 1697—1702 гг. в окрестностях города шло строительство Волго-Донского канала, которое задумывалось как важнейшее общегосударственное мероприятие. Прокладка канала должна была кардинально улучшить транспортную коммуникацию между Волгой и Доном, а также изменить военно-стратегическую ситуацию на юго-востоке страны25.

Это начинание Петра I приобрело европейскую известность: немецкий философ В. Лейбниц уже в 1697 г. располагал планом местности, где предполагалось строительство канала Танаис — Волга26.

Первым руководителем работ был немецкий инженер Иоганн (Яган) Брекель. Это был офицер-наемник, который что-то понимал в фортификации и хорошо зарекомендовал себя при взятии Азова. Но опыта строительства гидротехнических сооружений он, по-видимому, не имел. Под его руководством было прокопано около 4 км канала и выстроен один шлюз. Но при попытке пропустить через него воду шлюз сорвало. Брекель уехал в Москву, получил там паспорт на имя своего слуги и тайно бежал через Новгород в шведскую Нарву.

Петр I узнал об этом в марте 1688 г. во время пребывания в Англии27. Тогда же в Англии царь нанял на службу шлюзного мастера Джона Перри, который руководил дальнейшим строительством канала в 1698—1701 гг.

Д. Перри служил офицером на британском флоте, но попал под суд, что положило конец его морской карьере. Поэтому он согласился на предложение царя ехать в Россию в качестве инженера-гидравлика. Несмотря на изрядный запас оптимизма, с которым Перри приступил к выполнению своих обязанностей по строительству канала, он вскоре столкнулся с огромным количеством проблем разного рода: недостаточным финансированием проекта, нехваткой материалов и особенно квалифицированной рабочей силы, конфликтами с русским начальством (Б. А. Голицыным). В своих записках сам Перри писал об этом так: «Этой работой я занимался три года сряду, и потребовал 30 000 человек работников, но никогда не мог получить и половины этого числа, а в последний год не было прислано в мое распоряжение даже и 10 000 человек, не говоря о том, что всегда чувствовался недостаток в хороших мастерах и необходимом количестве материала»28.

В начале Северной войны финансирование проекта прекратилось, т. к. все силы страны были брошены на борьбу за Балтийское побережье. Финансовые и технические возможности петровской России оказались недостаточными для осуществления столь грандиозного проекта. В конце 1701 г. Перри был отозван со строительства канала. После его отъезда, в 1701—1702 гг., консервацией работ руководил русский инженер Корчмин.

Современный исследователь полагает, что даже в случае завершения земляных и шлюзных работ «канал все же вряд ли мог бы стать нормально действующим водным путем, ибо отсутствие воды на водораздельных участках не обеспечило бы его наполнение. Задача механического водоподъема, с которой строители неизбежно столкнулись бы, завершив устройство всех основных сооружений, очевидно, была почти неразрешимой для техники петровского времени. В лучшем случае канал мог бы пропускать небольшое количество некрупных судов весной, за счет талых вод, которые можно было бы с трудом собрать и накопить в мелких водохранилищах на водораздельных участках и которых хватило бы лишь на небольшое количество шлюзований» 29.

Строительство канала давалось большим трудом и дорогой ценой. Ежегодно «к слюзному делу» (в народе говорили «к слезному») сгонялось 10—15 тысяч человек. Смертность работников была очень высокой. Еще в конце XIX в. на месте строительства канала находили много человеческих костей30.

Канал строился со стороны Иловли, где находился лагерь Д. Перри. По плану канал имел в длину около 4 км. Предполагалось построить не менее 6 шлюзов. Очевидно, планировалось и строительство плотин, ибо соединяемые каналом реки были очень маловодными.

Оплывшие валы и рвы и сегодня хорошо видны в окрестностях станции Петров Вал. В XVIII—XIX вв. ров общей протяженностью 7 верст был достаточно глубоким. На дне его, как и на дне Камышинки, можно было видеть вбитые бревна для строительства шлюзов. Собственно, от Иловли к Камышинке прорыто было два канала, идущих почти параллельно. Вал, проходящий севернее, относится к каналу, который успел прорыть И. Брекель.

Возможно, на его строительстве работали плененные в Азове турки, поэтому у местного населения он назывался «Турецким». Южный вал — остатки канала, прорытого под руководством Д. Перри.

После приостановки строительства канала Дмитриевск, конечно, обезлюдел, и едва ли в нем долго оставались те 4000 семей, о которых писал К. де Бруин. По «Ведомости низовых городов служилым людям» к 1704 г. гарнизон Дмитриевска насчитывал 1000 человек, которые служили «из жалования», — большинство из них составляли присланные с Симбирской черты стрельцы и казаки. При этом уже в 1704 г. 700 человек из гарнизона находились в «Свейском походе», а 100 человек — «на Царицыне»31. Город превращался в небольшую «украинную» крепость. Но не кочевавшие в округе калмыки и казахи, а восставшие стрельцы и казаки представляли тогда для Дмитриевска главную опасность.

Камышинская летопись называет первым воеводой города некоего Якова Буша (Бужа), но его существование документально не подтверждается. В 1705 г. воеводой города был Данила Титов.

В этот год 24 августа в город переправились через Волгу калмыки «Кашка Бакшеев с товарыщи» и подали воеводе письмо, в котором было написано, что «в Астрахани де воеводу служилые астраханские городовые люди убили и Черный Яр взяли, и под Царицын идут Волгою рекою»32. Сами восставшие писали, что идут они «и до Царицына, и до Камышенки, и до Саратова, и до иных городов, куда путь надлежит... за веру християнскую стоять»33.

Перед лицом этой опасности из Дмитриевска было послано в Царицын сто человек на подмогу34. Силами царицынского гарнизона, подкрепленного донскими казаками, саратовцами и дмитриевцами, астраханским бунтовщикам под Царицыным был дан отпор. Тем не менее царь приказал половину дмитриевских служилых людей как неблагонадежных выслать в «замосковные города».

Воспоминания старожилов, вошедшие в Камышинскую летопись, сохранили информацию о насильственном брадобритии и введении европейского платья в первые годы 18-го столетия. Насильственное введение европейских обычаев, несомненно, повышало социальную напряженность в окраинном городе, однако не было причиной захвата города казаками, как об этом сказано в летописи.

Поднявшееся в 1707—1708 гг. Булавинское восстание самым драматическим образом отразилось на судьбе города на Камышинке. Путаные сведения, которые сообщает об этом событии Камышинская летопись, свидетельствуют лишь о том, что у казаков-булавинцев был сговор с частью городских жителей, впустивших казаков в крепость. Отразился здесь и тот факт, что воевода (но не мифический Я. Буш, а Д. Титов) не был убит булавинцами.

Существующая в литературе версия о том, что булавинцы дважды (в мае 1707-го и в июле 1708 г.) занимали Дмитриевск 35, не соответствует действительности. Давно изученные36 и изданные документы37 свидетельствуют о том, что в ночь с 12 на 13 мая 1708 г. отряд Лукьяна Хохлача, в который входили казаки Сиротинской станицы, а также беглые стрельцы и солдаты (всего около 400, а по другим данным — до 1000 человек), без боя занял Дмитриевск. Местные солдаты, которых перед тем воевода Титов посылал «для проведывания про них воров в казачьи городки», знали о намерениях булавинцев и вступили с ними в сговор. Беспрепятственно войдя в город, казаки расстреляли из пушек укрепленный воеводский двор, в котором заперся Д. Титов. Воеводский дом был захвачен и ограблен, но Даниле Титову удалось бежать («ушел в лодке») и укрыться.

Булавинцы захватили запасы пороха и свинца, поставили свой караул у порохового погреба, перебили офицеров и полкового писаря, утопили бурмистров соляной продажи и двух целовальников. Казаки присвоили таможенную, кабацкую и соляную казну. Дмитриевским солдатам они приказали «чинить право казачье, а соль велели продавать по 8 денег (4 коп.) пуд». Из местных жителей были выбраны атаман и старшина. Через две недели Л. Хохлач с казаками и камышинцами атамана Трошки Трофимова ходили на Саратов, но были отбиты.

Узнав, что со стороны Казани движется карательное войско П. И. Хованского и верные правительству калмыки, вышеупомянутый атаман Трошка Трофимов «побежал было... с Камышенки на Дон». «И за ним камышенские жители гоняли и под ним лошадь убили, и поймав его, в тюрьму посадили, и в тюрьме его подержав немного, из тюрьмы выпустили». Получив такой урок, местные руководители восстания «Трошка Трофимов да Иван Земин, да Трофим Горланов, да Рожнов с товарыщи» стали думать, как им оборонять город, обращались за помощью к Кондратию Булавину.

На подмогу дмитриевцам прибыл атаман К. Носов с казаками, которые вместе с жителями приготовились «стоять против государевых воинских людей» и крест целовали, «что им жить и умереть вместе». В июне камышинские жители помогали казакам штурмовать Царицын: послали им «кирок и мотыг и лопаток и заступов, тысячи с полторы» и сами с казаками к Царицыну приступали. После того как 20 июля астраханское войско П. М. Апраксина освободило Царицын, положение восставших в Дмитриевске стало критическим.

Находившийся в Астрахани казанский губернатор П. М. Апраксин, сообщая царю о победе над булавинцами под Царицыном, 3 августа писал:

«и камышенских жителей велел всех забрать, кроме самых престарелых и баб и малых ребят, те и сами исчезнут; и пушки и всякие припасы велел теми же полками побрать на Царицын». Но, по-видимому, апраксинские полки до Дмитриевска не дошли.

Между тем из города на Камышинке многие казаки и городские вожаки побежали на Дон. Жители и бурлаки возмутились этим бегством и стали спрашивать у атамана К. Носова, «для чего де забунтовали, а ныне де бежите на Дон». В городе возникло смятение, руководителей восстания едва не посадили «за караул». Но атаман Иван Земин пообещал бурлакам бочку вина и по полтине денег. Бурлаки, по словам С. М. Соловьева, «не преодолели искушения», перекинулись на сторону руководителей, захватили порох, свинец, оружие (в том числе пушки), стали бить и грабить тех, кто на Дон не хотел идти, а затем покинули город.

После этого власть в Дмитриевске вновь перешла к воеводе Д. Титову. Он чудесным образом уцелел во время восстания. Скрывшись после захвата города булавинцами, он все-таки был «сыскан и посажен под караул». Едва основные силы булавинцев покинули город, полковник Данила Титов и верные ему «грацкие жители» бросились ловить оставшихся бунтовщиков. Таким образом они хотели оправдаться перед властями. Захваченные булавинцы были отправлены в Саратов к князю П. И. Хованскому.

Когда карательное войско Хованского вместе с калмыками Чемет-мурзы и Боясхулака 8 августа пришли в Дмитриевск, его жители явились с повинною. Полным ходом шло разбирательство.

«А которые камышенские жители обще воровали с казаками и после побегу остались на Камышенке, пойманы и посажены в тюрьму». Город и городские жители в результате предшествовавших событий были «разорены все до основания». Военных припасов в крепости почти не осталось, «дмитриевского полку солдат по списку»38 оказалось 232 человека, «синбирян» — 87.

Таким образом, власть булавинцев продержалась в Дмитриевске с 13 мая до начала августа 1708 г. Этот «глоток свободы» принес городу неисчислимые бедствия и разорение. После описанных событий оставшиеся жители Дмитриевска были сселены на правый низкий берег Камышинки39. Астраханский церковный историк И. Саввинский, пользовавшийся подлинными документами епархиального архива, упоминает царский указ от 20 июня 1710 г. о переносе города на другой берег Камышинки. По этому поводу астраханский митрополит Сампсон 24 августа того же года давал указания о переносе престола соборной церкви святого Дмитрия40. Судя по описанию 1728 г., городская крепость («кремль») находилась между Волгой и Камышинкой, была окружена земляными и деревянными стенами, в которых было «двое ворот под четвероугольными башнями, одни к Волге, а другие в солдатский гарнизон». Стены были укреплены бастионами («болверками»), один из них выходил к Волге, два — к Камышинке. Кроме «кремля» имелась еще гарнизонная крепость, расположенная с южной стороны вдоль Волги, «в которой живут солдаты и прочии своими домами». Со стороны Волги оба укрепления имели ров 41.

Перенесение города могло быть вызвано военно-стратегическими соображениями, трудностью содержать укрепления на двух сторонах речки, а также сокращением населения. Соляной и рыбный промыслы способствовали некоторой стабилизации городской жизни. Дмитриевск находился ближе всех городов к эльтонскому соляному промыслу, но слишком далеко отстоял от обжитых территорий.

Городские жители имели немалую выгоду и от торговли с калмыками. Об организации этой торговли писал Д. Перри, видевший этот азиатский народ на берегах Волги и Камышинки. По его словам, летом калмыки на две-три недели останавливались на левом берегу Волги. «Тут они обменивают своих лошадей, овец и прочий скот (который имеется у них в большом количестве) на рожь или муку, железо, медь, котлы, ножи и проч. Они также приобретают от русских верхнее платье и белье»42.

Как замечал Перри, калмыки нередко переправлялись через реку для торговых сношений и даже с любопытством осматривали строительство канала. Английский инженер также отмечал, что рожь для продовольствия привозилась на Камышинку по Волге, и те же суда возвращались вверх по течению, нагруженные рыбой и солью. Русские в этом крае не пахали и не сеяли, несмотря на плодородие почв, по причине набегов кубанских татар.

Набеги кубанских татар на Саратовское Поволжье имели место в 1705, 1711 и 1717 гг.43 Не исключены и другие столкновения дмитриевского гарнизона с кочевниками. Возможно, память ободном из них сохранилась в Камышинской летописи, правда, в своеобразном виде рассказа о чуде.

Сам святой Дмитрий Солунский якобы явился в татарском стане: «собою молод, волосы черные и кудрявые, росту высокого». Он пытался увещевать кочевников, чтобы те отошли от его города. Но татары не послушались и попытались даже схватить святого воина. Тогда они были поражены слепотой, перестали узнавать друг друга, сами себя стали убивать. Видя такое смятение, жители вышли из города, стали татар рубить; отогнали врагов от города и многих в плен забрали. Этот легендарный текст явно навеян «Сказанием о битве новгородцев с суздальцами» — древнерусским литературным памятником, широко вошедшим в богослужебную и житийную литературу44.

Легендами окружила народная память и пребывание царя Петра I в Дмитриевске 15 июня 1722 г. Старинные предания зафиксировала Камышинская летопись. Одно из них сообщает о том, что царь, следуя в Персидский поход, взял из города 40 человек «в гребцы своей шлюбки», из которых возвратились из Персии только двое, а остальные все умерли. Это предание имеет в своей основе реальный факт: из жителей всех волжских городов брались лоцманы и гребцы для царской флотилии. Однако они плавали только до соседнего города, что, конечно, обходилось без больших человеческих потерь.

Второе предание отражает недовольство дмитриевских жителей перенесением города на мокрое болотистое место на правой стороне Камышинки. Царь, по словам летописца, обратил внимание на неудобное расположение города и даже выразил желание наказать того «князя», который приказал переселить жителей: «его на том месте повесить»45. Это предание является чистым вымыслом, ибо город переносился по царскому указу.

Самое популярное предание, нашедшее отражение в многочисленных краеведческих изданиях46, повествует о том, что местные жители угостили царя арбузом, который ему очень понравился. В память о камышинском арбузе Петр I якобы приказал отлить медный арбуз и укрепить его на здании городского магистрата.

Приходится признать, что у этой легенды нет никаких оснований, кроме позднейшей славы камышинских арбузов. Во-первых, среди культур, которые выращивали камышинцы «про свои домовые нужды» в 1720-х гг., арбузов еще не было: «В те годы, когда бывают дожди, растут огурцы, капуста, свекла, морковь, редька, тыква»47. Во-вторых, в июне, когда царь был в городе, арбузы вызреть не могли.

Доподлинно известно, что царь со свитой 15 июня 1722 г. «по утру на разсвете прибыли к Камышенкам, где с города стреляли из 15-ти, им ответствовано из 3-х пушек, где Его Величество изволил осматривать города; и тут быв часа с два, пошли в путь»48.

Сохранились некоторые сведения о городе Дмитриевске и его администрации, относящиеся к концу царствования Петра I. Под 1717 г. упоминается дмитриевский комендант Немков, олицетворявший высшую власть в городе-крепости.

В «отписке» саратовского коменданта Д. Е. Бахметева 1720 г. значится, что посадские выборные службы в Дмитриевске несли лишь два человека: «в таможне и на кружечном дворе — 1 бурмистр, у соляной продажи — 1 целовальник»49.

Как видим, количество выборных людей сократилось по сравнению с 1708 г., когда во время Булавинского восстания пострадали несколько бурмистров и целовальников.

В городе существовала одна церковь — деревянный пятиглавый собор св. Дмитрия Солунского, и только в 1721 г. по просьбе военного начальства и городских обывателей разрешено было построить еще одну теплую деревянную церковь Спаса Нерукотворного. До этого же времени здесь было два священника — протопоп Андрей Никифоров и поп Тимофей Никифоров, которые вместе ведали духовными делами50.

В известной книге И. К. Кириллова «Цветущее состояние Всероссийского государства» содержится следующее описание: «Город Дмитриевск, деревянной (т. е. с деревянными укреплениями. — С. М.), з глубоким рвом, от Царицына в 160 верстах (от Саратова в 180. — С. М.), стоит на берегу Волги подле реки Камышенки на нагорной стороне. В том городе магистрат, в котором бургомистр 1, ратманов 2. Канцелярия их и приказные службы особые. Крепостные дела отправляют от рот писари. Церквей в том городе 2»51.

В конце петровского царствования в Дмитриевске всего числилось 367 душ м. п.52, из них посадских людей — 86 душ м. п.53 и «малое число» бобылей. Это был один из самых малочисленных посадов Российской империи, но далеко не самый маленький город по общему количеству населения54. Большую часть населения города составляли солдаты. Сведения Камышинской летописи о разделении Дмитриевского полка (если он вообще существовал как отдельная единица) в 1722 г. на две части: одна должна была нести солдатскую караульную службу в городе, а другая была преобразована в казаков для «разъезда по окружности», — противоречат документальным данным о размещении с 1720 г. в Астраханской губернии 4 пехотных гарнизонных полков (Смоленского, Козловского, Селиванова и Терского). В Дмитриевске находилась рота одного из вышеуказанных полков55 и отряд «городовых казаков» (51 человек)56.

Таким образом, в отличие от своих старших «собратьев» — Саратова и Царицына — возрожденному в начале петровского времени Дмитриевску пришлось вести долгую борьбу за выживание.

Зигзаги государственной политики, восстания, набеги степняков тяжело отражались на жизни города. В 1780 г. крепость Дмитриевск была преобразована в уездный город Камышин Саратовской губернии.

Примечания , литература 1 Тюменцев И. О., Горбань О. А. Камышинская летопись (источниковедческий анализ, текст, комментарии) // Стре- жень: Научный ежегодник. Волгоград, 2000. С. 242—252; ранее текст был опубликован: Калачов Н. В. Архив историко- юридических сведений, относящихся до России. СПб., 1859. Кн. 2. С. 12—23; Саратовский листок. 1894. № 38 (опублико- ван фрагмент летописи в пересказе). Рукописи см.: Государ- ственный архив Саратовской области (ГАСО). Ф. 407. Оп. 2. № 2345. Л. 1—8 об. (рукопись начала XIX в. (?); № 2169 (ко- пия 1908 г.). Утверждения о том, что первые записи летописи были сделаны со слов очевидцев в первой половине XVIII в., не выдерживают критики, однако в 1805 г. летопись уже была использована при составлении «Топографического и исто- рического описания Саратовской губернии»; см.: Клейт- ман А. Л. П. У. Беляков — военный, политический деятель, ученый конца XVIII— начала XIX века // Нижне-Волжский исторический сборник Царицынского генеалогического об- щества. Волгоград, 2009. С. 18—30.

2 Щеглов С. А. Очерки города Камышина и его уезда // Саратовские губернские ведомости. 1889. № 76. С. 2—4; № 91. С. 3—5; 1890. № 15. С. 106—108.

3 Минх А. Н. Историко-географический словарь Саратов- ской губернии. Т. 1. Вып. 2: Южные уезды: Камышинский и Царицынский. Саратов, 1900. С. 427—460.

4 См. также: Гераклитов А. А. История Саратовского края в XVI—XVIII вв. Саратов, 1923. С. 269—271.

5 См.: Лащилин Б. С. На родных просторах. Записки крае- веда. Волгоград, 1968. С. 49—50; Мурашов А. М. Камышин. Волгоград, 1975. С. 5—15. Шендаков Г. Н. Вольный край Камышинский. Волгоград, 1994. С. 20—30; Тюменцев И. О. На мысу между Камышинкой и Волгой // Отчий край. 1996. № 3. С. 93—99.

6 Бернштейн-Коган С. В. Волго-Дон: Историко-геогра- фический очерк. М., 1954. С. 30—39.

7 Россия XV—XVII вв. глазами иностранцев. Л., 1986. С. 447.

8 «А над речкой стоит высокий острожек: тут стоит по 500 и по 700 стрельцов казанских пригородных — с весны до осени. А как осенью пойдут с осенним астраханским това- ром, тогда острожек сожгут». — Саввинский И. Историческая записка об Астраханской епархии за 300 лет ее существова- ния. (С 1602 по 1902 год). Астрахань, 1903. С. 42.

9 Хорошунов Е. Историческая справка об основании горо- да Камышина // Город старый, город новый... Камышин, 1996. С. 5—7; Стрейс Я. Три путешествия. М., 1935. С. 191.

10 См.: Тюменцев И. О. Камышинский караул и крепость // Отчий край. 1994. № 2.

11 Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. СПб., 1858. Т. 2. Приложение XVI. С. 536.

12 Желябужский И. А. Записки // Россия при царевне Со- фье и Петр I: Записки русских людей. М., 1990. С. 259.

13 Малеванов Н. Первое описание Камышина // Сталин- градская правда. 1961. 17 марта. № 65. С. 4; см.: Баринов Е. Сколько лет Камышину // Отчий край. 2004. № 4. С. 236— 237.

14 См.: Гераклитов А. А. История Саратовского края в XVI—XVIII вв. С. 271.

15 Малеванов Н. Первое описание Камышина.

16 «Ведомость низовых городов служилым людям» 1704 г. сообщает, что в Дмитриевске числятся 1000 солдат. «А то число стрельцов и казаков послано в Дмитриевской с Сим- бирской черты». — РГАДА. Ф. 9. Отд. 2. Оп. 3. Ч. 1. № 3. Л. 497.

17 Минх А. Н. Историко-географический словарь Сара- товской губернии. Т. 1. Вып. 2. С. 437—438; ГАСО. Ф. 407. Оп. 2. № 2169. Л. 7. Поскольку надпись на серебряной доске «устроена» в 1809 г., не исключено, что дата восходит к Ка- мышинской летописи.

18 Лишь В. Н. Татищев писал, что строительство города началось в 1696 г. См.: Татищев В. Н. Избранные произве- дения. Л., 1979. С. 262; К. де Бруин полагал, что город был основан в 1699 г. См.: (Бруин де К.) Путешествие Корнилия Де Бруина через Московию // Чтения ОИДР. 1872. Кн. 3. С. 179; ср.: Тюменцев И. О., Горбань О. А. Камышинская ле- топись. С. 250; Гераклитов А. А. История Саратовского края в XVI—XVIII вв. С. 269.

19 Тюменцев И. О., Горбань О. А. Камышинская летопись. С. 246—247.

20 См.: Дополнения к Актам историческим. СПб., 1872. Т. 12. С. 402. Под 1704 г. церковный историк упоминал дере- вянный пятиглавый собор св. Дмитрия Солунского в Дмитри- евске. См.: Саввинский И. Историческая записка об Астра- ханской епархии за 300 лет ее существования. С. 98.

21 Сборник РИО. СПб., 1911. Т. 134. С. 248.

22 (Бруин де К.) Путешествие Корнилия Де Бруина через Московию // Чтения ОИДР. 1872. Кн. 3. С. 179—180; «Il y etait deja venu habiter pres de 4 000 familles de Moscow». — Voyages de Corneille le Bruyn par la Moscovie... A la Haye, 1732. T. 3. P. 268.

23 Тюменцев И. О., Горбань О. А. Камышинская летопись. С. 247.

24 Булавинское восстание. М., 1935. С. 445. Возможно, под «осадным городком» подразумевалась крепость на пра- вом берегу Камышинки. «Городок», по-видимому, состоял из осадных дворов, в которых обычно жили служилые люди- «годовальщики» из других городов.

25 См. Перри Д. Состояние России при нынешнем царе. М., 1871. С. 2—3, 58—59.

26 Бернштейн-Коган С. В. Волго-Дон. С. 31.

27 См.: Устрялов Н. Г. История царствования Петра Вели- кого. СПб., 1863, Т. 4. Ч. 1. С. 602—606.

28 Перри Д. Состояние России при нынешнем царе. С. 3.

29 Бернштейн-Коган С. В. Волго-Дон. С. 34.

30 Минх А. Н. Историко-географический словарь Саратов- ской губернии. Т. 1. Вып. 2. С. 460.

31 РГАДА. Ф. 9. Отд. 2. Оп. 3. Ч. 1. № 3. Л. 497.

32 Социальные движения в городах Нижнего Поволжья в начале XVIII века. М., 2004. С. 7.

33 Там же. С. 146.

34 Там же. С. 151.

35 Тюменцев И. О., Горбань О. А. Камышинская летопись. С. 251 (прим. 22).

36 См.: Соловьев С. М. Сочинения. Кн. 8: История России с древнейших времен. Т. 15—16. М., 1993. С. 186—187; Подъ- япольская Е. П. Об участии городских низов в Булавинском восстании // Города феодальной России. М., 1966. С. 373.

37 См.: Булавинское восстание. М., 1935. С. 420—421, 423, 426, 437, 439—445, 447. м 38 Это единственное упоминание «дмитриевского полка» в подлинном источнике петровского времени, вероятно, обозначает совокупность солдат городского гарнизона.

39 Авторы Камышинской летописи и следовавшие за ними историки ошибались, датируя перенос города на правый бе- рег Камышинки 1704 г.

40 Саввинский И. Историческая записка об Астраханской епархии за 300 лет ее существования. С. 122.

41 Малеванов Н. Первое описание Камышина.

42 Перри Д. Состояние России при нынешнем царе. С. 55—56.

43 Т. И. Лавринова установила, что в 1717 г. татары прош- ли между Хопром и Медведицей, избегая столкновения с гарнизонами Дмитриевска, Саратова и других городов. См.: Лавринова Т. И. Татарский набег 1717 г. на юго-восток Рос- сии // Вопросы краеведения. Волгоград, 1991. Вып. 1. С. 34—38.

44 См.: Дмитриев Л. А. Сказание о битве новгородцев с суздальцами // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1989. Вып. 2, ч. 2. С. 347—351.

45 Тюменцев И. О., Горбань О. А. Камышинская летопись. С. 249.

46 Лащилин Б. С. На родных просторах. С. 179—181; Му- рашов А. М. Камышин. С. 11—13; Тюменцев И. О., Горбань О. А. Камышинская летопись. С. 252 (прим. 39).

47 Малеванов Н. Первое описание Камышина.

48 Походный журнал 1722 года. СПб., 1855. С. 45.

49 РГАДА. Ф. 248 (Сенат). Оп 3. Кн. 93. Л. 42 об.

50 Саввинский И. Историческая записка об Астраханской епархии за 300 лет ее существования. С. 70.

51 Кириллов И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. М., 1977. С. 233.

52 Тюменцев И. О., Горбань О. А. Камышинская летопись. С. 252 (прим. 42).

53 Кизеветтер А. А. Посадская община в России XVIII столетия. М., 1903. С. 99.

54 В 1723 г. Дмитриевск вместе с Царицыным и Петров- ском был отнесен к 4-й категории городов, насчитывающих 250—500 дворов. За ней следовала еще 5-я категория: «ма- лые города и слободы до 250 дворов». См.: Водарский Я. Е. 170 Список городов России с указанием примерного количества посадских дворов (1723) // Исторический архив. 1961. № 6. С. 236.

55 Малеванов Н. Первое описание Камышина.

56 См.: Плешаков И. Н. Рать Саратовская. Очерки военной истории Саратовского края. Саратов, 2009. С. 9—10.

Борис Лащилин. Произведения

Борис Лащилин. Биография

Золотые кони хана Батыя Старинная легенда о Золотой Орде.

Медный арбуз Как Петр Первый в Камышине арбуз ел.

Картуз и трость Как Петр Первый Царицыну подарок сделал.

Переволока Как Петр Первый канал между Волгой и Доном строил.

Калач-на-Дону Как Петр Первый на Дону калач ел.

Город при устье Камышенки О Дмитриевске и Камышине.

Потерявшаяся форштать Как Петр Первый на Хопре флот строил.