Тимофей Трофимов
Инженер Тимофей Трофимов ткет ковры
Страшно подумать, сколько в Волжском мужиков, которые порой лыка не вяжут. А вяжет-то фактически только один – Тимофей Трофимов. И не только лыко, но и свитера, шарфы, кофты и даже ковры. Жену и дочек вязать научил, вот только к «ковроделию» не приохотил. «Хлопотно это, – говорит, – у женщин терпения не хватает».
Николай Васильевич Гоголь вязал, обдумывая очередной литературный шедевр. Тимофей Самсонович Трофимов вязал вдохновенно, отдаваясь делу с увлечением и постигая его секреты. В детстве вязал – носки для кошки. В ремесленном училище – модный шарф. Причем прямо на уроке: глядел на учителя во все глаза, а руки под партой проворно перебрасывали петли со спицы на спицу. Пацаны, естественно, дразнили. Но Тимоша не сдавался. И продолжал вязать, являя подлинно мужскую силу характера и непокорность стереотипам. «Между прочим, я где-то читал, что вязание – исконно мужское занятие. Возьмите хоть Эфиопию, там каждый мужик вязать умеет. Прямо идет по улице и вяжет шарф».
Насчет Эфиопии Трофимову верить можно: сам видел, когда в шестьдесят шестом участвовал в пуске нефтяного завода. Прожил тогда Тимофей Самсонович в Эфиопии больше года, завод пустил и четыре свитера себе связал. Яркой эффектной расцветки. Ниток у африканских братьев продавалось сколько угодно, не то что в Союзе. А вывозить разрешалось только четыре мотка. Вот и приходилось советским товарищам вязать многометровые «дорожки», чтоб дома вновь превратить их в дефицитные клубочки.
Ковроткачеством Трофимов увлекся уже в зрелости. И совершенно случайно. «Ковров-то раньше в магазине было не достать. Мы с женой купили с рук, у одной женщины, самодельный, за семьсот рублей. Повесили, я гляжу: розы, какие-то листики. Чепуха. Розы на думочке хороши. А для ковра нужен масштабный рисунок. В общем, вернули мы тот ковер. А я начал мечтать, как бы самому научиться ковры делать». Мечтал инженер-нефтяник вполне конструктивно. Переделал иглы от фельдшерских шприцев так, что ими можно стало продергивать нити через плотную чеферную ткань. Научился окрашивать белые нити «Волжанка», производства завода СВ, в любой цвет. Смастерил специальный станок двухметровой длины. Он располагался в комнате на двух стульях, на одной его стороне укреплялась ткань, на другую накручивался готовый ковер.
С орнаментами пришлось повозиться. Поначалу ездил на рынок в Разгуляевку, фотографировал разложенные там ковры. Потом стал фантазировать: один элемент увидит в журнале по вязанию, другой – на вазе. Соединяя все, получал неповторимый, авторский орнамент. «Мой станок – это гигантские пяльца, позволяющие сделать масштабный узор не хуже фабричного, а то и лучше. Бывало, придешь с работы замотанный, и скорей к станку, повозишься пару часов – и настроение улучшится, отвлечешься от проблем». На изготовление большого ковра уходило месяца по два, и девять килограммов нитей. Всего Трофимов сотворил восемь таких ковров. Один даже продал за очень приличные для начала восьмидесятых деньги: 700 рублей. Прочие раздал родне, да свой дом украсил.
Грянувшее изобилие и мода на голые стены квартир подкосили едва начавшийся бизнес. С ковроделием Тимофей Самсонович завязал. А вязать продолжает: новый черный джемпер уже почти готов.
Ирина БЕРНОВСКАЯ («Неделя города»)
Фото Максима КУЧЕРОВА
