Дюма (отец)

Как Дюма (отец) по Волге путешествовал

В октябре 1858 года шел третий месяц нового французского вторжения в Россию. "Неприятель" использовал современный вид транспорта. По железным дорогам он совершил бросок из Парижа, пересек Балтику, высадился в Кронштадте и вошел в Санкт-Петербург. По железной дороге достиг Москвы, потом прошел Троице-Сергееву лавру, постоял лагерем между Переславлем-Залесским и Калязином. А дальше в его планах были Волга, по которой он собирался плыть до Астрахани с заходом на Нижегородскую ярмарку и Кавказ, где в горах блокирован Шамиль...

Жулик-смотритель

Французов звали Александр Дюма (отец) и Муане. Первый, как известно, был писателем, второй - художником. Направлялись они на свадьбу свояченицы графской четы Кушелевых-Безбородко и модного в Европе и Америке экстрасенса Хоума. А параллельно записывали историю человеческой цивилизации, которая без России, разумеется, немыслима... Официальный Санкт-Петербург не сомневался, что результатом данного вторжения будет резкая критика российской действительности, и организовали за "парочкой" наблюдение. А Дюма вместо ругани в адрес страны написал серию путевых очерков "Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию", где мягкая критика соседствовала с симпатией и участием к многоликому населению огромной державы.
Побывали французы и в наших краях. Проехали они в сопровождении переводчика Калино по степи 260 верст, которые, по мнению Дюма, могли преодолеть за день, если бы не теряли на каждой станции по два часа. Первая станция, на которой писатель и художник застряли, была Николаевская. Иностранцы предъявили станционному смотрителю свою подорожную (приказ русских властей начальникам почтовых станций давать лошадей ее предъявителю), но тот не бросился со всех ног выделять пятерку требуемых у него лошадей. Дюма, по этому поводу сообщил своим читателям, что большего жулика, чем станционный смотритель в России не найти. Они идут на всевозможные ухищрения, чтобы содрать с путешественников три шкуры. "Доверчивым заявляют, что конюшни пусты, но что можно раздобыть лошадей по соседству. Только, добавляют они, лошади принадлежат частникам, и те требуют двойную цену". Если вы не знаете почтовых законов России, то на каждой станции вам придется "расплачиваться за свою доверчивость". А по законам каждый начальник, даже в самой маленькой деревеньке,  обязан держать на конюшне минимум три тройки лошадей и иметь "печать на столе, привязанную шпагатом, который запрещено обрывать", да постоянную почтовую книгу с восковой печатью округа. В книге этой инструкции "о количестве возможных пассажиров и числе потребных для них лошадей". Но русские, как утверждает Дюма, обычно сверяются по книге не пером, а нагайкой... Плетка, по мнению французского романиста, имеет у нас еще одно применение - она заставляет лошадей идти, стегая не по их крупам, а по спине кучера. "В России все не так, как в других краях", - мягко иронизирует Дюма. - "Но, когда хорошо узнаешь Россию, достигнешь намеченной цели... Справиться об этом можно у любого встречного подданного Его Величества императора Александра".

Канапе и кровать в одном флаконе

Вызвали иронию литератора и сами русские станции. Они "устроены по одной модели; кто видел одну из них, тот видел все. Беленные известью четыре стены, две скамейки, представляющие собой и канапе, и кровати, в зависимости от того, как ими пользоваться, и выдвинутая в комнату печь; на ней то неизменное, в чем уверен, что будет всегда: горячая вода, в которой вместо чая заваривают растения местной флоры. Только в киргизских степях (в те годы киргизами звали казахов, чтобы не путать их с казаками) вода солоновата, и неженкам лучше ее не пить! Насчет поесть - ничего, абсолютно ничего. Итак, в России - нелишнее это повторить - нужно носить с собой: матрас, чтобы положить его под поясницу, подушку - под голову, запас еды, чтобы положить на зуб"...
Стоит ли говорить, какую тоску вызвал у европейца осенний степной пейзаж за стенами этих станций, не меняющийся на протяжении всего пути от Николаевской до Астрахани. "Нет ничего более унылого, чем эти плоские, покрытые серым вереском, совершенно безлюдные равнины, где редко когда увидишь силуэт всадника на горизонте; вы едете верст 30-40, и даже одинокая птица не взлетит на вашей дороге".
Попались, правда, на пути наших путешественников несколько казахских кибиток. Вид их обитателей напомнил жителю Парижа, какой ужас наводили на французских крестьян в 1814 году эти воины в рядах русской армии. "В островерхих колпаках, с луками, стрелами, копьями, в широких штанах, с веревочными стременами и мохнатыми лошадьми". Французы до того времени "не имели понятия о подобных людях, и особенно - о таких нарядах".

Серебряное зеркало Эльтон

Но, думается, дорожная тоска у парижан исчезла сразу же, как на горизонте появилось озеро Эльтон. Дюма сравнил его с огромным серебряным зеркалом: "Нет больше такого озера, как Эльтон, у которого 18 лье в окружности и которое никогда не иссякает". Путешественники остановились на его северном берегу у конторы соляных разработок. Вокруг нее располагалось несколько деревянных домов, казарма и конюшни казачьего поста. Дюма и его спутники не захотели останавливаться в конторе или в каком-нибудь из домов, они "извлекли из... телеги палатку и поставили ее на берегу озера, увенчав небольшим трехцветным флагом" (надо думать, французским). А экскурсию по окрестностям "серебряного зеркала" устроил иностранцам гетман астраханских казаков генерал Беклемишев. Он в это время совершал объезд казачьей линии и прибыл на Эльтон. Генерал, по словам Дюма, на великолепном французском языке поинтересовался: "Черт побери, как занесло вас в нашу пустыню?" Но при этом приложил все усилия, чтобы помочь путешественникам в их страстном желании увидеть богатство Южной России - соляные озера. В сопровождении Беклемишева и казаков гости "употребили три часа, чтобы берегом озера описать огромный полукруг". Каждые 10-12 верст они встречали небольшие казачьи посты из трех человек с маленькой конюшней на трех лошадей. Этих, по словам Дюма, столь крохотных постов было достаточно для охраны озера, потому что "господа киргизы никогда не позволяют себе атак с оружием в руках, как поступают черкесы и лезгины". Генерал подарил Дюма папаху из шкуры астраханского барана, потому что заметил, как тот несколько раз на нее посмотрел. Из чего француз сделал вывод: нельзя смотреть дважды на вещь, которая принадлежит русскому, "иначе он вам ее отдаст, сколько бы она не стоила". Астраханский атаман накормил "заморских" гостей  превосходным мясом барана эльтонского, огромные отары которого они наблюдали здесь же в "солончаковых прериях", раскинувшихся на 200 верст. А напоследок Беклемишев уступил французам свой тарантас, в котором они отправились в Царицын. Оттуда на пароходе "Нахимов" литератор и художник отплыли в Астрахань…

Ирина Ларина, газета "Транс-Инфо"